Повалюхина Екатерина!!!!!
Безымянный.jpgПовалюхина Екатерина

Мой Гоголь.

(Эссе)

Любимые лакомства моих сверстников в раннем детстве – сникерсы, чипсы, кола. А у меня (благодаря моей маме - медику) – гоголь-моголь. Из раннего же детства и бабушкин отрезвляющий вопрос: «Что ты гоголем-то выступаешь?»

А вот в десять лет со всей семьей посмотрела старый советский фильм «Ночь перед Рождеством». Какой-то щенячий восторг от увиденного… Завораживающее слово «черевички» не сходит с языка…Мамина фраза: «Возьми Гоголя, почитай».

    -Гоголя? Гоголя-моголя?

    -Да нет, Николая Васильевича!

И новый восторг… И все подряд повести из «Вечеров…», и «Миргород», и Петербургские повести…Все близко, все понятно, все мое…

А сейчас, заканчивая школу, прочитав почти все у Гоголя, ощущаю, что мой Гоголь – это прежде всего Гоголь со своими чудесными сказками, которые он подслушал, подсмотрел на прекрасной своей Украине

Признаюсь, приехав недавно  в гоголевские места, мы с мамой были готовы увидеть белоснежные хаты с маленькими оконцами под соломенной крышей. Вот-вот, кажется, вый­дет к нам навстречу дебелая Солоха, бойкая Оксана, какой-нибудь парубок в шапке набекрень, и, хоть ничего этого мы теперь не нашли там, нас не оставит чувство любви к этой стране, так чудно опоэтизированной прозой Гоголя.

В ранних повестях Гоголя юмор, мягкий, добрый, простодушный, как-то нерасторжимо соседствует с лирической поэзией.

Особенно хороши страницы, посвященные природе. Яркие разноцветные эпитеты, эмоциональные сравнения и ритмически слаженная фраза — все это качества поэзии. По-моему, это — стихи, но особые, которым не дано еще названия.

Вот начало «Сорочинской ярмарки»:

«Как упоителен, как роскошен летний день в Малороссии! Как томительно-жарки те часы, когда полдень блещет в тишине и зное, и голубой неизмеримый океан, сладострастным куполом раскинувшийся над землею, кажется заснул, весь потонувши в неге, обнимая и сжимая прекрасную в воздушных объятьях своих.»

Или еще — из «Страшной мести» — описание Днепра. Это — гимн. Будто голоса могучего мужского хора воспевают величие природы:

«Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы полные воды свои. Ни зашелохнет; ни прогремит. Глядишь и не знаешь, идет или не идет его величавая ширина, и чудится, будто весь вылит он из сте­кла, и голубая зеркальная дорога, без меры в ширину, без конца в длину, реет и вьется по зеленому миру... Когда же пойдут горами по небу синие тучи, чер­ный лес зашатается до корня, дубы трещат, и молния, изламываясь между туч, разом осветит целый мир — страшен тогда Днепр...»

И чувствуешь, что молодой Гоголь восхищается миром, природой, человеком, улавливает смешные черточки в людях, добродушно посмеиваясь над ними и как-то безот­четно любя их.

Кажется, мир его героев мал и узок, а подумаешь — он как Днепр, могучий в грозу и прекрасный в тихую погоду. В нем живут и пасечники, и чумаки, и какой-нибудь Шпонька со своей незабвенной тетушкой.

"Ночь перед Рождеством" самим своим названием на­страивает нас на то, что в повести должны происходить не совсем обычные события. Ведь по украинским народным поверьям в эту ночь злые силы особенно старались навре­дить людям. С каким юмором в самом начале повести писатель описывает кражу месяца чертом. Месяц горячий, и поэтому черт, кривляясь и дуя, перебрасывает его из од­ной руки в другую, "как мужик, доставший голыми руками огонь для своей люльки". Фантастическое и реальное на­столько тесно сплетаются в повести, что иногда трудно отделить одно от другого. Вот и пойми, действительно ли черт украл месяц или это только наваждение подгулявше­го волостного писаря.

Писатель рассказывает о приклю­чениях своего героя Вакулы с мягким юмором и улыбкой. Сложно представить себе ситуацию, которая могла бы сбить кузнеца с толку и заставить растеряться. Даже попав во дворец и разговаривая с царицей, Вакула не робеет. А его простодушные вопросы совсем не делают его смешным, а напротив, превращают серьезную ситуацию в забавную

Думаю, молодого Гоголя интересовали характеры — сильные, мужественные люди, их гордая принципиальность и бесшабашная удаль.

Только писатель несравненного таланта мог соединить в себе  юмор, лирическую мечтательность и высокую патетику. Он редко обращался к героическим личностям, больше занимаясь людьми маленькими, незаметными, добрыми,  своим сердцем проникая в их печали.

Но однажды он обратился к незаурядной личности. Это был его Тарас Бульба.

Как прекрасен этот самобытный характер! Самая главная черта его личности — гордость, не та, что называется надменностью, ее бы не потерпел он пи и себе, ни в других, но гордость прежде всего мужская. Мужчина должен быть физически крепок, отважен, справедлив и честен. И гордость Тараса проявля­ется в поддержании в себе этих качеств.

Беззаветная преданность моральным принципам, т. е. родине, религии. Здесь он бескомпромиссен и, не колеблясь, казнит собственного сына: «Я тебя породил, я тебя и убью».

Натура широкая, раздольная, не знающая удержу в бою. И при всем том он насмешлив, готов осмеять книжную ученость, прикидываясь совсем уж неве­ждой: «Как, бишь, того звали, что латинские вирши писал? Я грамоту разумею не сильно, а потому и не знаю. Гораций, что ли?»

«Вишь, какой батько! — подумал про себя старший сын, Остап: — все ста­рый, собака, знает, а еще и прикидывается».

Очень скупо, буквально несколькими штрихами очерчены сыновья Тараса немногословный, сдержанно суховатый Остап и женственный, влюбчивый Андрий, ставший предателем и казненный потом отцом.

А как хороши и проникновенны страницы, посвященные матери этих двух молодцов, ее неизбывной любви к сыновьям и вообще положению женщины в укладе казачьей жизни: краткий миг счастья в первые дни замужества и потом долгие годы подчиненного, без единого просвета существования.

«Молодость без наслаждения мелькнула перед нею, и ее прекрасные свежие щеки и перси без лобзаний отцвели и покрылись преждевременными морщина­ми. Вся любовь, все чувства, все, что есть нежного и страстного в женщине, — все обратилось в ней в одно материнское чувство».

И сцена прощания матери с отъезжающими на бранные подвиги сыновьями вызывает у меня все время щемящее чувство участия и сострадания.

Яркие колоритные картины Запорожской Сечи, пестрые краски казацкой вольницы — разгульной, бесшабашной и по-своему гордой — это тоже мой Гоголь! Это то, что мне хочется перечитывать снова и снова! Это то, что питает душу, вызывает чувство гордости историей предков, помогает верить в будущее!

Назад